
На самом деле вся разница сводится к нескольким ключевым фундаментальным вещам:
1) Правые за смертную казнь, а левые против смертной казни.
2) Правые против разрешенных и доступных абортов по простому решению самой женщины (только по медпоказаниям и в случае зачатия вследствие изнасилования), а левые за разрешенные аборты по личному решению женщины.
В общем, на этом можно даже остановиться.
Но есть еще некоторые фундаментальные вещи, различающие левых и правых.
3) Правые за "границы" как таковые. Границы между этносами и культурами, религиями и образами жизни, между социальными группами и пр. Границы между добром и злом, гармонией и хаосом, человеком и зверем. Левые за стирание всех границ.
4) Правые за "равенство возможностей", левые за "равенство результатов".
5) Правые за личную инициативу и предприимчивость сильных, левые за защиту слабых. Порочность позиции левых в том, что защита слабых и помощь слабым - не то же самое, что создание питательной социальной среды, в которой проще, безопаснее и выгоднее быть слабым, а не сильным. Вот, например, "социальный рай" в Швеции, с одной стороны, привлекает массу "беженцев" из стран третьего мира. Беженцы эти активно размножаются на пособия шведского правительства, при этом только в одной Великобритании проживает свыше двухсот тысяч богатых и высокооплачиваемых шведов, налоговых беженцев, не желающих кормить этих бездельников у себя на родине. Правые считают, что работать, платить налоги и содержать себя, свой дом и свою семью в порядке почетнее, чем жить на пособия. Левые же не считают, что жить годами на пособия и на пособия же содержать детей - постыдно.
На самом деле быть "левым" очень модно среди интеллектуалов, никогда не живших, не общавшихся и не имевших дела с опустившимися, аморальными социальными низами. Французы-леваки, например, любого готовы заклеймить "расистом". Но когда в ходе пафосного разговора про то, как плохо быть расистами, я рассказала про сафари, которые арабские юноши устроили на заехавших в их арабский район "бледнолицых".
...Это "сафари" мне запомнилось на всю жизнь. Одной из "бледнолицых" была я. Остальные были левые французы, которые хотели объяснить, какие бедные арабы и почему им надо сочувствовать. Для этого они повезли меня из центра Лилля, где я тогда жила, в город-спутник Рубэ, где подавляющее большинство жителей - арабы. Меня подвезли к "арабской дискотеке" - огромному ангару, из которого доносилась адски громкая арабская музыка, а вокруг стояла толпа арабских молодых людей в несколько тысяч голов. Женщин среди них не было вообще - арабок на дискотеки не пускают, а среди "бледнолицых" француженок не так много любительниц экстрима и экзотики. "Зачем они собираются тут и врубают музыку, если тут нет женщин?" - удивилась я. "Они так обозначают, что эта территория - их, - ответили мне мои знакомые левые французы. Полиция сюда не суется". Но меня им так и не удалось убедить в необходимости "сочувствия арабам". Потому что в ходе их рассказа о несчастной судьбе арабов во Франции при виде наших бледных лиц за стеклами машины несколько десятков арапчат рванулись к припаркованным у "дискотеки" разбитым машинам, набилось чуть ли не по десять человек в каждую, и погнались за нами. По счастью, мой приятель Паскаль был большой шутник - на его "пежо" стоял форсированный двигатель от какой-то спортивной машины. Свое авто Паскаль не мыл, и даже не менял треснутое стекло - "чтобы арабы не украли, они чаще воруют все чистое, новое и блестящее". Когда одна из раздолбанных тачек, кинувшихся за нами в погоню, поравнялась с нами, я увидела, что она набита битком, и что физиономии сидевших в ней прекрасных арабских парней ничего хорошего не предвещают. Ты можешь ехать побыстрее? - спросила я Паскаля. Он засмеялся и нажал педаль газа, наша "пежо" рванула вперед, оставив охотников за нашими скальпами далеко позади.
Так вот, когда в "приличном" обществе французских яппи посреди их рассуждений о том, что расизм - это очень плохо, я рассказала вышеизложенную историю о посещения Рубэ, BCBG смущенно рассмеялись и признались, что в "таких местах никогда в жизни не бывали". Ага. А вот те "бледнолицые", кто вынужден жить в Рубэ, заканчивают работу, бегом за детьми в школу, в детсады и ясли, покупают, что успеют, на ужин - и уже в семь вечера улицы пусты от белых людей, Рубэ целиком во власти арабских банд. Это означает только одно - ПОКА от "таких мест" можно отгородиться кошельком, если имеешь возможность жить в респектабельных районах и кварталах. И те мои французские собеседники, снобы-элитарии, отпрыски состоятельных буржуазных семейств, получившие блестящее образование и хорошую работу, пока имеют возможность "не соприкасаться с чернью", живя в приличных районах без соцжилья, ездя за рулем своих машин и не спускаясь в метро. Очень легко клеймить расизм, не соприкасаясь ни с кем, кроме "своих". Когда-то в СССР главным идеологическим тезисом был "нерасизм" - у "них негров бьют, а у нас их любят и вообще все равны". Все это было прекрасно, пока в стране "негров" и не было. Но там, где в массовом порядке обучались иностранцы из стран третьего мира, расизм цвел пышным цветом. Я это отлично помню по началу 1980х.
Все это я написала к тому, что следующая разница между правыми и левыми тоже фундаментальная.
6) Правые видят разницу между цивилизованными людьми и "варварами", признавая приоритет прав первых перед вторыми. Левые полагают, что "все равны". Правые полагают, что все люди равны только перед Богом, а в реальном социуме ни о каком равенстве и речи быть не может, в обществе должна быть иерархия и прозрачные социальные лифты, поднимающие на верх самых талантливых, энергичных и целеустремленных. Левые считают, что "все люди братья и все равны", вместо "все люди должны стремиться быть братьями друг другу". Должны, но многие ли стремятся.
...Про равенство очень хорошо сказал доцент Сумбатян, читавший в 1984 в МГУ "Научный коммунизм". "Все люди, к сожалению, разные. Если более умные, есть менее умные. Ни социализм, ни даже коммунизм не может полностью уничтожить умственные способности человека". Доцент Сумбатян имел серьезные проблемы с русским языком, другой его перл был совсем уже ни в какие ворота: "Конечно, в основном у нас женщины рожают детей".
Вот из-за таких доцентов Сумбатянов государственная идеология СССР и рухнула.
Цитата из романа Юлиана Семенова "17 мгновений весны". Размышления Штирлица в подвале у Мюллера.
<<Несчастное животное, – вдруг подумал Штирлиц о Зигфриде, – его даже винить-то ни в чем нельзя. Все люди равны перед богом – так, кажется, утверждал мой друг пастор. Черта с два. Чтобы на земле восторжествовало равенство, надо сначала очень четко договориться: отнюдь не все люди равны перед богом. Есть люди – люди, а есть – животные. И винить их в этом нельзя. А уповать на моментальное перевоспитание даже не глупо, а преступно»>>.